вопрошание (парипрашна) | цитаты

1016 Обретение правильного восприятия

Как мы можем обрести правильное положение? Только пранипат, парипрашна, севайа - настроение служения, преданности, жертвенности. Эти реалии помогут нам обрести просветление благодаря высшей истине откровения. Свет, исходящий от вайшнава может низойти в моё сердце, в моё сердце и в мой ум. И в действительности в мою душу. Душа будет пробуждена. Тело души будет расти и мы освободимся от рабства.

Таким образом. дивья-гьяна, в этом смысл дикши, – дивья-гьяна. Занять себя в поиске богооткровенной истины посредством определённого процесса: пранипат, парипрашна, севайа. Преданность, честное, искреннее вопрошание и настроение служения. Тогда мы сумеем обрести это знание, понимание. И мы должны обрести правильную позицию, благо дикши. Это не есть нечто формальное. Это не означает, что мы просто должны повторять мантру, которую получили. Но у мантры есть смысл, она что-то нам говорит, она что-то хочет сказать мне, и она просит меня делать это. Я должен выполнять то, о чем она меня просит. Тогда я получу желанный результат. Цель дикши будет осуществлена, достигнута, но простое повторение нескольких технических звуков, на этом не исчерпывается дикша.

Дикша – знание передается. Речь идет о реализации высшей жизни, уместной, должной жизни, вечной жизни. Жизни после смерти. Непрерывная жизнь, вечное знание вечной земли, вечности. Знание, объект познания и процесс. Знающий объект познания и процесс познания - вечный. Я - вечная часть этого вечного мира. И существует вечность, я - часть этого. И вечные взаимоотношения также присутствуют, и из-за этих отношений столь многие функции восстают. Деятельность предполагается, которую следует выполнять. Такого рода долг следует выполнять. Вечный долг, в этом смысл дикши, дивья-гьяны. Речь не идет о бренных реалиях, но о реалиях сверхъестественных, трансцендентных.

817 От бренного к вечному

Мы должны задуматься над тем, что представляет собой вечная, непреходящая истина и богатство. Что на самом деле можно считать священным? Это означает, что мы должны вдохнуть новую жизнь в человека.

Вместо того, чтобы продолжать безудержно кутить, относясь к традиционным устоям, как к бессмысленной ветоши, променивая мудрость на информацию, верность на популярность, а любовь на похоть, мы должны научиться быть реалистично мыслящими, целостными, всесторонне развитыми и философски настроенными людьми.

Вместо того, чтобы стремиться к достижению мимолетных наслаждений, которые, в конечном итоге, разочаровывают нас, не принося счастья, мы должны целиком устремиться на поиск высшего блаженства, которое приходит не сразу, требуя серьёзных усилий, но по пришествии дарует радость и восторг.

625 Вопросы на засыпку

Видура обратился к Майтрее с такими словами: Многую мудрость собрал ты, просветлённый старец, потому к тебе обращаю я мучащие меня вопросы:

Всякая тварь живет надеждами на счастье, с мыслями о счастье мы просыпаемся и отходим ко сну, ради счастья трудимся и умираем.

Отчего же выходит, что чем больше мы хлопочем о счастье, тем больше тревог привносим в свою жизнь, и возможно ли вообще быть счастливым в этом мире? Может быть, напрасны труды наши? Может быть, осознание невозможности счастья принесет долгожданный покой мятежной человеческой душе?

Что есть истина, каков её образ, где искать её и как познать? Как живописали истину мудрецы древности и кто ближе к истине – безмолвствующий или вещающий о ней?

Я разумею так, что сумевший создать целый мир должен быть всемогущ и самодостаточен; для чего тогда Ему творить и, тем более, появляться в своём творении?

Каким законам подчиняется созданное Им бытие и зачем Ему разрушать Им же созданное? Творец – душа своего Творения, стало быть, самим своим существованием Он может сохранять жизнеспособность Творения и каждой его частицы. Для чего же Он берет на себя труд воплощаться тут и прилагать усилия для сохранения порядка?

Какие облики Верховного Творца известны миру? Почему среди прочих существ, сказывают, он особо благоволит дважды рожденным коровам и праведникам?

Сказано, что Творец создаёт для чад своих места и условия обитания; и что место, способ и облик нашего существования зависят от наших поступков, личных качеств и глубины заблуждения. Раз так, значит, над нами есть Судья? Кто Он и по каким законам судит, за что даёт Он нам свободу и за что лишает оной?

Почему, имея единого родителя, мы все разные? Откуда взялись у нас личные качества? Если они даны свыше, то почему мы в ответе за них? Если приобретены вследствие поступков наших, то что вынуждает нас – первоначально одинаковых, - действовать так, а не иначе?

Что порождает разнообразие видов жизни? Для чего мудрецы во главе с Вьясой поделили людей на сословия, если зримый мир, по их мнению – суть наваждение?

Для чего призывать к согласию в обществе, если общественное устройство – суть великий обман? Для чего хлопотать об устройстве в мире, где нет счастья и красоты?

Если мудрые возвещают, что лишь в Кришне душа способна обрести вечное умиротворение, для чего создаются прочие учения? Если Кришна – единый предмет поклонения для праведников, отчего они уверяют нас, что следует преклоняться иным небожителям?

Если преданность Всевышнему предполагает отказ от мирских уз, для чего мудрецы призывают мирян блюсти семейный устав? Если рождение и смерть - суть обман, разве не напрасны все труды наши?

Для чего друг твой – Вьяса, - сотворил столь обширную повесть о потомках Бхараты, если описанию главного действующего лица он уделил весьма незначительную часть?

Можно ли познать истину, сосредотачиваясь на предметах, не вполне относящихся к ней?

Если, испив мёд сказаний о Кришне, человек утрачивает вкус к суетной отраве, если в мыслях о Кришне он забывает о страхе и тревогах, - к чему мудрые повествуют о предметах несущественных, таких как поклонение Богам, соблюдение обрядов и познание вещественной природы?

Разве, стяжая бренные блага, погружаясь умом в прелести мира, человек не становится глух к голосу Всевышнего? Разве не жаль мудрецам тех несчастных, что растрачивают жизнь свою в умозрительных рассуждениях и соблюдении бессмысленных обрядов? Разве не игры Кришны – единственное, что способно утолить жажду сердца? Разве не притчи о забавах прекрасного Господа – то единственное судно, что способно спасти человека из океана лжи и увлечь к обетованному берегу неомрачённой радости?

К тебе, о Майтрея, я обращаю свой слух, ибо как пчела, извлекающая из цветка самую сладость, ты способен извлечь самую суть из всего, что было сказано мудрыми и воспето стихотворцами. Поведай мне о Кришне – прекрасном лицедее, что в иных своих ипостасях действует как Создатель, Хранитель и Разрушитель зримой Вселенной.

442 Вопрос вопросов

Нет на свете человека, кто хоть раз не спрашивал бы себя о цели жизни и о своем месте в мироздании. Мудрецы, постигшие тайну бытия, единодушны во мнении, что всякий, ответивший на сии вопросы, не зря прожил жизнь на Земле.

Затянутые в водоворот суетных забот, люди в большинстве своем не спрашивают себя, кто они и зачем появились на свет. Человек находит себе тысячи предметов для толков, никчемных и бессмысленных - и лишь самый главный предмет – цель жизни - он старательно обходит внимением. День его пролетает в трудах, плоды коих достаются его алчному семейству. Ночью человек забывается сном, либо в беспамятстве отдается любовным утехам. Старится, тащит к погребению своих покойников.

Так в забытии и хлопотах проходит вся жизнь человека. Не ответив себе на два главных вопроса «кто я?»и «зачем живу?», люди ищут бессмертия в своей плоти, плоти потомков или памяти соплеменников. Великое заблуждение – полагать, что от смерти спасет тот, кто сам обречен на погибель. В сущности, смерти нет, но есть страх смерти, от коего исцелит лишь тот, кто сам Бесстрашный.

Слух свой должно обращать к сказаниям о Нем, над Кем не властна смерть, и у Него вымаливать спасение. Каких бы успехов ты не достиг на земном поприще, постиг ли строение мира или устроил благополучие близких, все твои успехи – сущий вздор в сравнении с подлинным сокровищем – возможностью в час смерти внимать слову о Господе Боге. Однако Слову Божьему возрадуется лишь то сердце, что не очаровано образами внешнего мира, и что не связано узами долга и узами нравственности.